...Очнулась Лида в подвале от холода. Попыталась встать, но вскрикнув от резкой боли села на каменный пол. Осмотрела бок: так и есть, сломаны рёбра...малейшее движение вызывает острую боль...хорошо, что тонкий платок под шаль поддела...Высвободив его из вязаной шали, Лида стала медленно оборачивать себя платком вокруг груди, туго спеленала, узел завязала под мышкой, и сразу стало легче. " Слава богу, лёгкие не задеты, иначе бы кровью изошла", - подумала женщина.
Стала вспоминать вчерашний день: "Так быстро взяли её...даже и не поняла, кто предал? Хозяин вёл себя странно, глаза бегали...", - вдруг обожгло - "А где письмо? Нашли?". Лида стала ощупывать меховой воротник пальто. " Господи! Не нашли! Сильный у неё ангел...", приподняла не до конца пришитый воротник, вытащила из маленького кармашка смятые листочки и стала отрывая полоски, спешно есть бумагу. Лида давилась, не хватало слюны, подкатывала тошнота, но она успела проглотить письмо. "Всё...Теперь пусть убивают...Готова."
Женщина опёрлась о грязную стену, прикрыла глаза и стала ждать. Скоро за ней пришли и проведя тусклым коридором по узкой, выщербленной каменной лестнице, вывели из подвала. На втором этаже втолкнули в кабинет, немец стоял у окна спиной к двери, устало обернулся на шум и замер. Лиде показалось, что она сходит с ума от невозможности происходящего: её отец, такой, каким она запомнила его почти четверть века назад, стоял перед ней! Ошибиться было нельзя, но невозможно было и поверить своим глазам - те же высокие скулы, высокий узкий лоб, синие глаза...Это не передать словами, это неуловимо..."Андрей?", - прошептала она одними губами. Немец понял её, подошёл, стал пристально рассматривать лицо: "Лида?", - так же тихо спросил в ответ. Потом обхватил лицо ладонью, таким родным, отцовским движением...Немного подумав, сказал ей жестом молчать, выглянул в коридор и приказал часовому позвать секретаря. " Мы поедем в Сталино, попытаюсь протянуть время до вечера. В пути решим, как быть."
Лиду снова отвели в подвал. Потрясённая встречей, она памятью вернулась в ноябрь двадцатого года, день, который хотела вычеркнуть из жизни, но он возвращался жутким кошмаром снова и снова...И не было у неё больше жизни, и не было надежды! Навсегда осталась Лида испуганной десятилетней девочкой с бабушкиной иконой, чудом спасшаяся в тот вечер. Отец толкнул Лиду в колючий орешник, вжавшись в сухую траву она видела, как Маша неподвижно лежала на берегу озера и вокруг разбитой камнем головы набиралось чёрное пятно...Как отца топили в реке, вбивали прикладами в клокочущую воду...Как тянули по каменистому склону Андрея, потом оглушённого бросили на подводу...Как рвали бородатые мужики их вещи, отрывали подкладки, воротники, искали что-то, грязно ругались...
Обезумевшая Лида бродила по берегу, отец, раскинув руки лежал в камышах, глаза его были открыты...Подняв икону, Лида пошла куда глаза глядят. Шла медленно, прижимая образ обеими руками к телу...Что было дальше - не помнит, очнулась в больнице, доктор с женой забрали её жить к себе. И только имя осталось от прошлого, только её имя.
Стала вспоминать вчерашний день: "Так быстро взяли её...даже и не поняла, кто предал? Хозяин вёл себя странно, глаза бегали...", - вдруг обожгло - "А где письмо? Нашли?". Лида стала ощупывать меховой воротник пальто. " Господи! Не нашли! Сильный у неё ангел...", приподняла не до конца пришитый воротник, вытащила из маленького кармашка смятые листочки и стала отрывая полоски, спешно есть бумагу. Лида давилась, не хватало слюны, подкатывала тошнота, но она успела проглотить письмо. "Всё...Теперь пусть убивают...Готова."
Женщина опёрлась о грязную стену, прикрыла глаза и стала ждать. Скоро за ней пришли и проведя тусклым коридором по узкой, выщербленной каменной лестнице, вывели из подвала. На втором этаже втолкнули в кабинет, немец стоял у окна спиной к двери, устало обернулся на шум и замер. Лиде показалось, что она сходит с ума от невозможности происходящего: её отец, такой, каким она запомнила его почти четверть века назад, стоял перед ней! Ошибиться было нельзя, но невозможно было и поверить своим глазам - те же высокие скулы, высокий узкий лоб, синие глаза...Это не передать словами, это неуловимо..."Андрей?", - прошептала она одними губами. Немец понял её, подошёл, стал пристально рассматривать лицо: "Лида?", - так же тихо спросил в ответ. Потом обхватил лицо ладонью, таким родным, отцовским движением...Немного подумав, сказал ей жестом молчать, выглянул в коридор и приказал часовому позвать секретаря. " Мы поедем в Сталино, попытаюсь протянуть время до вечера. В пути решим, как быть."
Лиду снова отвели в подвал. Потрясённая встречей, она памятью вернулась в ноябрь двадцатого года, день, который хотела вычеркнуть из жизни, но он возвращался жутким кошмаром снова и снова...И не было у неё больше жизни, и не было надежды! Навсегда осталась Лида испуганной десятилетней девочкой с бабушкиной иконой, чудом спасшаяся в тот вечер. Отец толкнул Лиду в колючий орешник, вжавшись в сухую траву она видела, как Маша неподвижно лежала на берегу озера и вокруг разбитой камнем головы набиралось чёрное пятно...Как отца топили в реке, вбивали прикладами в клокочущую воду...Как тянули по каменистому склону Андрея, потом оглушённого бросили на подводу...Как рвали бородатые мужики их вещи, отрывали подкладки, воротники, искали что-то, грязно ругались...
Обезумевшая Лида бродила по берегу, отец, раскинув руки лежал в камышах, глаза его были открыты...Подняв икону, Лида пошла куда глаза глядят. Шла медленно, прижимая образ обеими руками к телу...Что было дальше - не помнит, очнулась в больнице, доктор с женой забрали её жить к себе. И только имя осталось от прошлого, только её имя.
Комментариев нет:
Отправить комментарий