Единственная любовь Рябчика

Во дворах, недалеко от метро Новокузнецкая, минуя знаменитую рюмочную, мы случайно набрели на маленький магазин игрушек...В подвале девятиэтажки, совсем советский, даже сельский, с манежами заваленными мягкими игрушками, баррикадами китайских кукол в розовых коробках, гирляндами музыкальных каруселек под потолком.
Продавщица подняла задумчивые глаза от книги, потом включила верхний свет и больше не приставала с обычным: " Чем я могу вам помочь?".
Придерживая живот я спустилась по ступеням вниз, седьмой месяц во мне жила моя доченька, подошла к большому манежу и обмерла! Сверху лежала огромная пятнистая собака, бассет в натуральную величину, с рыжими пятнами на крепком задке и коротенькими крепкими лапами. И глаза! Живые, влажные, тёмно-коричневые...Рябчик! Господи! Это - мой Рябчик...Я прижала игрушку к груди и не удержавшись, поцеловала в бархатистый нос.

...Рябчик был дворнягой. Но бассет в его генах пошалил однозначно! Копия! Только без длинных ушей и опущенных век, милый до невозможности, деловитый, основательный, похожий на уважаемого завхоза большого учреждения. Он просто пришёл в наш двор, выбрал в качестве дома коврик под дверью квартиры и прописался там на долгие двадцать лет.
Верный паж моей мамы, пёс сопровождал её по всем магазинам и конторам, прогонять было бесполезно! Шёл на расстоянии, когда мама резко оборачивалась, опускал голову, делал вид, что собирается вернуться домой, но всё равно бежал, всем видом показывая, что гуляет сам по себе. Совершенно городская собака, спокойно раскатывавшая в транспорте, а дорогу Рябчик переходил по светофору.

По утрам он приходил ко мне завтракать, за два квартала от родительского дома. Терпеливо ждал, когда кто-нибудь откроет дверь подъезда и стучал мускулистой лапой в  дверь. Рябчик был привередлив в еде, но слабое место у него было: за сухой "вискас" готов был душу продать! А уж с подушечками...Вначале аккуратно их выбирал из миски, потом вздыхал, вопросительно смотрел на меня и не дождавшись новой порции, начинал есть остальной корм.
...Глаза у парня были фантастические - длинные чёрные ресницы, аккуратная подводочка...О таких говорят - с поволокой. Его знал весь район, подкармливали вкусненьким, ему достаточно было поднять свою всегда печальную мордашку и посмотреть - всё! Человек сразу становился пленником харизмы Рябчика!

Как-то пёс не побоялся войти со мной на шумный, многолюдный рынок и открыл для себя собачий рай: огромный мясной павильон стал теперь его постоянным местом обеда, где щедро бросали холёному красавчику обрезки. Если я случайно встречала его там и звала домой, отворачивался: "Женщина, я не знаю Вас, идите,куда шли!" - показывал всем своим видом Рябчик, а уже дома виновато смотрел, бодался, заискивал - мол, работаю там, сама должна понимать...

...Пришло время собачьей юности и Рябчик влюбился. Маленькая девочка, внебрачная дочь пинчера, аккуратненькая, ладненькая, юная - покорила его сердце! Пёс не бегал по глупым собачьим свадьбам, интроверт по натуре, просто привёл даму в подъезд и отдал свою подстилку. Ну что поделать? Двор у нас старинный, не одно поколение семей жило в доме, потомки старой донбасской интеллигенции, собачку приняли и тоже полюбили. Назвали Фунтичкой.

Теперь на работу они ходили вдвоём...И маму мою тоже сопровождали  парой, а под завтрак у меня в гостях выставлялось теперь две миски.
Рябчик стал хорошим мужем. Никогда не ел, пока не наестся его малышка, спали они обнявшись, нежно выкусывая блох друг у друга перед сном. С детьми не задалось...Фунтичка рожала один раз, чуть не умерла, маленькая собачка, крупные щенки...Выжила. Но деток собачий бог им больше не давал и жили они тихо и мирно в любви и согласии.

...Однажды отправились, по обыкновению, на рынок, Фунтичка вдруг решила облаять маршрутку и погибла под колёсами на глазах у Рябчика...Сосед был свидетелем трагедии, принёс собачку во двор и мы похоронили её в парке...
Каждую ночь Рябчик выл...Захлёбывался в пронзительной вое, душа разрывалась от этого страдания! Он не провожал никого, не ходил на рынок...Днём лежал на подстилке, а ночью выл. Две недели. Ровно две недели.

Прожил пёс долго...Счастливо? Не знаю. После смерти любимой у Рябчика поседели чёрные ресницы. Он стал ещё более сдержанным, даже замкнутым. Бегал через дорогу в парк и подолгу сидел под деревом, где мы похоронили Фунтичку. Погиб на той же остановке. Бабушка из газетного киоска рассказала, как он сидел на тротуаре, у самой кромки дороги, на высоком бордюре. Потом решительно побежал вперёд. Там не было светофора. Рябчик в первый и последний раз нарушил правила...Так решил сам...

...Продавец оторвалась от книги и подошла ко мне. Я так долго стояла с собакой в руках, что она спросила: " Будете брать?",
- Нет, не буду. Это очень красивая игрушка, не более.
Девушка посмотрела на меня удивлённо, но видимо решила - у беременных свои причуды...
Мне действительно не нужна была имитация моего Рябчика! Пусть даже такая красивая. Он ведь остался в моей памяти. Навсегда остался со своей собачьей верной любовью. Не всем людям это дано - любить...
Анастасия Елсукова

Ожидание

Шёл дождь...уже второй день. Снег почти смыло, только ледяные островки синели кое-где на размокшей прошлогодней траве. Андрей любил солнце, но это такая роскошь ранней весной! Почти всегда на его день рождения лил дождь, или плотный маслянистый туман, или слякотью хлюпающий под ногами мокрый снег.
И по гороскопу он - рыбы! Вот и получай подарочек... Сегодня вечером придут друзья, много, как всегда. К Андрею любят приходить гости. Тёплый, домашний, очень большой и уютный, он встречал каждого как единственного и родного. Умел дружить. Редкое по нынешним временам качество. Хлопот сегодня полно. Готовит Андрей всегда сам, много и вкусно, "по-советски". Салаты с майонезом, котлетки, жареная курочка, картошечка с салом, корабликами. Девочки сначала кокетничают, диетничают...Потом - за уши не оттянуть! Вкусно, с душой стол накрыт.

В его квартире время остановилось в семидесятых, всё красиво, добротно - югославская стенка с хрустальными глыбами, золотисто-коричневые розы на бежевых обоях, шторы в тон. Ковры повсюду - на стенах, диване, полу...Такая себе уютненькая мягкая коробочка, где почти сорок лет ничего не менялось. С самого рождения Андрюшки. Теперь сорок первый...Пошёл, полетел, не остановить, не притормозить!

Телефон не умолкал - поздравления сыпались щедрей дождя за окном кухни. Он  летал милым бегемотиком по крохотной комнатке, меняя противни с вкуснятиной, обжигая горячим духом усы и бороду, щурился, глаза покраснели, слёзки повисли в пушистых ресницах.
Андрей беспрерывно шутил, рассказывал анекдоты, подтрунивал над сегодняшней датой, громкая связь практически не отключалась, превратилась в шумную конференцию, скайп бодренько пиликал и казалось, что дом полон гостей...Уже полон...

Но от каждого звонка замирала душа, а вдруг? Передумает, позвонит! С неё станется, сумасшедшая девочка... Или придёт. Примчится! Под одеждой нет ничего...Затормошит, заласкает...Где небо, где земля?! Он поначалу всегда спрашивал её о любви. Потом перестал. Чего уж там...Не любит...Но ведь прилетает неожиданно, берёт в горячий плен. Cам себя не узнавал Андрей - как воск в её руках, волосах, духах, шёлковой коже...

Почти год...Почти счастья. С обмиранием сердца - а вдруг последний раз? Господи! Как же хочется увидеть, просто знать, что сидит в углу дивана, что-то пишет, делать ей чай, ни спасибо, ни вкусно: всё как должное! Такую и любил. Жил с тайной, никто не знал,а ей и не скажешь, ей просто не нужно...

Вечер подошёл вовремя - всё готово, лучше и мама не могла, гости рекой, щёки в помаде, цветов как у памятника...
- Ну, братан, с днюхой!
- Ты, Дрюн, женись давай, пора, нагулялся!
- Ах, какой ты уютненький, чмоки-чмоки!
Нацеловались, наобнимались...На ночь Анька останется. До утра скакать будет, измотает... Очередной подарочек...Сто раз люблю-немогу скажет, завтрак в постель притащит...
Стихия праздника закручивалась тугой спиралью, кто-то спорил, кто-то танцевал, пьяненькие, шумные...Вроде все тут, кого ждал...Только...Телефон в кармане, Андрей от каждого звонка обмирает - а вдруг? Или примчится? Знает, что - нет... Но кто запрещает мечтать?Особенно в сороковник. Взрослому мужчине с бородой и усами...

Жезтырнак

Лёшку выбросили из поезда. Прямо на ходу. Но видно ангел был у него сильный. Избитый, полуживой, он умер бы в этой горячей степи, но на него набрели мужчина и женщина собиравшие сухой саксаул. На шаткой, деревянной тележке они дотащили Лёшку до юрты. Он не знал казахского языка, люди почти не говорили по-русски...
Положив парня на грязную,пыльную подстилку, женщина попыталась снять с него одежду, но кровь запеклась с рубашкой в одну заскорузлую корку и Лёшка на минуту вынырнул от боли из забытья обморока. С трудом, размачивая водой, женщина стянула с него окровавленные рубашку и брюки. Потом обтёрла избитое тело не очень чистой тряпкой, зацокала языком, рассматривая татуировки на безупречном теле, нежно касалась бархатной белой кожи. Откинув резко полог вошёл мужчина.Что-то резко прокричал женщине и достал из большого кожаного мешка бутылку спирта.
Влив немного зелья в рот Лёшки, она смочила тряпку спиртом и стала прикладывать к ссадинам и порезам. Когда женщина коснулась раны на боку, Алексей опять потерял сознание и уже приходил в себя урывками. Ему всё чаще и чаще хотелось остаться в том мире, за гранью жизни. Там приходила невероятно красивая, эбеновая девушка, с длинными огненными ногтями, вонзалась губами в губы, выпивая до истомы остатки жизни, любила его тело, измучивала бесовскими ласками и только к утру, скользя по телу чёрными змеями волос уходила, растворяясь в предрассветной прохладе.
Силы уходили из Лёшки, как песок просачивается через сжатую ладонь...Его спасители  стали о чём-то спорить и только слово: дуагер, врезалось иголкой в сознание...
Колдун пришёл с мужчиной вечером, приказал оставить его наедине с Лёшкой, стал раскладывать какие-то камешки, кости, сухую траву из своей котомки. Распевно приговаривал, напевал какие-то заклинания. Из потёртой армейской фляги налил горькой тягучей жидкости и приподняв голову Алёши сказал на русском:
- Пей! Тебе нужны силы. Она придёт за тобой.
- Кто придёт?, - спросил Лёшка.
- Жезтырнак. Она почти забрала тебя, я успел. Завтра было бы поздно.
- Она прекрасней всех женщин, которых я знал! Я хочу уйти с ней, - прошептал парень,
- Она многолика. Ты не знаешь её.
Дуагер разжёг костёр и стал бросать туда щепотки травы, приговаривая заклинания на чудном языке, не похожем на казахский. Потом бросил в костёр кость и сказал:
- Этой ночью ты увидишь её другое лицо. Не сойди с ума от ужаса. Я рядом и я сильнее её. Теперь - спи.
Колдун достал тлеющую кость, провёл несколько раз над Лёшкой и положив под его ложе пучок душистой травы, вышел на улицу. Забытьё опять накатывалось тяжёлым пологом. Веки отяжелели, свинцом налилось всё тело. Из окаменевшего тела стала выходить душа, Алёша видел себя со стороны, парил над собой, но не было страха и главное - не было изматывающей тело боли.
Вдруг тёмная тень змеёй скользнула по стене юрты и взявшись ниоткуда прекрасная девушка накрыла его тело своим, вонзилась в губы с сатанинской силой, выпивая его с беспощадной страстностью. Но не почувствовав в теле души  взвилась над ним, ощерилась, её прекрасные глаза  превратились в глубокие чёрные глазницы из которых вились блестящие змеи. Дуагер вошёл и демоница зашипев исчезла. Знахарь достал из-под покрывала траву и Лёшка очнулся.
- Ну, всё...Пока ты свободен. Это всё, что я мог сделать. Она не оставит тебя. И везде найдёт.

...Спустя месяц, добравшись до небольшого городка в Саратовской области, Алёша пошёл в церковь. Старухи на подворье стали кричать на него, махать руками, прогоняя:
- Тебе нельзя сюда! Уходи! Нельзя!
Лёша ничего не понимая, не стал скандалить, дождался первой электрички в северном направлении и уже через четыре дня был в Москве, меняя электрички, поезда, случайные машины, без паспорта и денег...
Всё наладилось, всё поправилось...Образумился, женился, дочь родилась. Но многоликая Жезтырнак пришла однажды. Он её ждал...И дуагера рядом не оказалось.

Папино кольцо

...Это колечко я увидела в Центральном универмаге. В сувенирном отделе, среди всякой серебрянной бижутерии, на чёрном бархате лежало оно - из чернёного серебра с тёмно-коричневым самоцветом. Кольцо похожее на бабочку. После школы  я ходила и смотрела на него, у меня ещё не было ни одной драгоценности, да и не хотелось всех этих золотых серёжек, цепочек, колечек! Но это...Взрослое, крупное, не для детских пальчиков, чем-то манило меня, неудержимо влекло к себе. Каждый день по дороге домой я заходила смотреть на кольцо. Я колдовала, заговаривала, чтобы его никто не покупал  и оно всегда ждало меня в витрине. Не знаю, почему не попросила родителей  купить его мне? Хотя...Знаю! Это была моя тайная игра, моя фантазия. Я мечтала вечерами, как кто-то таинственный покупает перстень и дарит мне. Даже и не знаю, откуда появилось это убеждение - кольца дарят, а не покупают...
Накануне восьмого марта кольца на привычном месте не оказалось...А что я хотела? Это всего лишь магазин, любой мог его купить...
Грустная пришла домой, зашла в себе в комнату. Обычный вечер, читала, рисовала, с кем-то болтала по телефону. Но эта горечь...Разочарование. Такая новая в шестнадцать лет эмоция!
А утром на моём столе лежали мимозы, открытка и маленькая бархатная коробочка. Как папа догадался? Я никогда не узнаю этого! Но теперь кольцо было моим! Тяжёлое, очень тонкой работы из серебряной филиграни, с тёплым, живым камнем...Папино кольцо!
Оно было со мной всегда, я носила его на мизинце. Белые, тонкие пальцы - чёрное кольцо... Память о папе.
Это день был днём моего посвящения в ЖЕНЩИНЫ. Я стала той, желания которой угадывают, которую хотят баловать и радовать! Как же завысил мой папочка планку! Как же сложно мне стало жить! Но как я благодарна ему за это...
Позже один мой друг скажет такую фразу: " С тобой не просто, с тобой нужно быть  мужчиной".
Вся моя женственность, принятие своего пола, как божественного храма любви и нежности дали мне бесценный дар любить и уважать МУЖЧИНУ. Не терзать упрёками и придирками, а просто всегда быть на стороне любимого. Я не ношу платьев...И из любого магазина выйду с очередными кедами и джинсами. Все мои драгоценности - сумка с ноутбуком через плечо...Женщины и такими бывают. Главное - суть свою хранить. Её никакой помадой не нарисуешь...

Тимоша

Как приходят ко мне мои истории? Не знаю...Ночью просыпаюсь, вспоминаю, мечтаю, а утром мне совершенно ясно, кто постучался ко мне и о ком я хочу рассказать.
...Я уезжала из Днепропетровска. Уткнувшись лбом в холодное стекло автобуса хотела только одного - не жить. Никогда: ни до, ни после - не испытывала такой душевной боли. Почти смерть.
- Я нет ранен, я убит, - шептала иступлёно, как дьявольский заговор и душа моя леденела, сковывалась льдом, потом промерзла и вовсе насквозь...Домой я вернулась холодной и спокойной. Всё, умерла...Так думалось мне.
Тогда он и появился в моей жизни, моя долгая и нежная любовь - на целых одиннадцать лет! Времени абсолютной преданности и счастья.
Тимофей был больной, измученный сиамский кот. Его привёз в мой дом первый муж. Вся спина кота была открытой раной, уже долгие годы не поддающейся лечению. Он жил у родителей парня, с двумя мопсами и болонкой и видимо болезнь его была от постоянного нервного напряжения. Удивительный, благородный кот! Он был незаметен и деликатен во всех кошачьих делах, каждый вечер, ровно в восемь целый час посвящал своему туалету, маникюру-педикюру и только тогда ложился спать - исключительно ко мне, обняв за шею лапой. Сердце оттаивало. Не совсем, но всё-таки...
...Моя несчастная любовная история померкла перед настоящим горем - погиб папа...Он очень любил велосипедные прогулки и во время одной из них его сбил пьяный мотоциклист...Две недели в коме, шансов - один из тысячи! Папа не мог самостоятельно дышать, только  молодое и крепкое сердце билось. Аппарат отключили и он ушёл...Кому-то нужно было перехватить штурвал, без капитана корабль обречён. Откуда только и силы взялись: тоненькая и хрупкая бросилась в жестокий мир 90-х. И валюту меняла на рынке, и контрабанду через границу возила - Всевышней хранил. И папа...Он в те годы приходил каждую ночь, мы разговаривали,гуляли по городу и внезапно он  исчезал, будто доходил до черты очерченной рассветом и дальше было нельзя...
Утро моё начиналось в Ростове, а день заканчивался в Харькове. Московский поезд был домом родным! И всегда меня ждал Тимоша, преданно, сидя на балконном окне и пугая прохожих своим гортанным воем. Я приезжала, кот обнимал меня лапами за шею - не оторвать! Так и ходила, как мама с младенцем...Первый муж сменился вторым, при разводе у меня пытались забрать кота - надеясь вернуть меня. Я помню, как неслась по ночному городу разыскивая Тимку, найдя билась в закрытые двери, срывала с ушей серьги, бросая бывшему, выворачивала бумажник и умоляла отдать кота! Ему ведь он был не нужен...Потом возвращалась домой с распластанным на мне моим любимым мальчиком, уткнувшем холодный нос в шею постанывающем и утробно мурлыкающем...Ночью мы всегда спали обнявшись и любые поползновения обнять меня мужчиной, пресекались ударом когтистой лапой.
Такая вот любовь...Видимо в наших прошлых жизнях мы были разлучены с ним, может я стала воплощением Лауры, а он Петрарки - кто знает?
...Тимофею было двадцать пять лет. Он достался мне почтенным джентльменом и незаметно превратился в кошачьего долгожителя.
Стал плохо есть, похудел и к Рождеству совсем ослабел. Тимоша всё время грелся у камина, практически ничего не ел и на следующий день после праздника  умер.
...Я месяц пролежала в горячке, все вокруг злились на меня, как можно так страдать по коту? Можно! Я и сейчас страдаю. Вот пишу этот рассказ и плачу. Столько лет прошло! Никто меня в этой жизни так не ждал и никому я так была не нужна...Мой кошачий Ангел.

Павел и Симочка. Второй рассказ Анны Ивановны.

После рассказа о Наденьке, Анна Ивановна два вечера не выходила к ужину. На третий день вечером ко мне зашла подруга Нина с младшим братом. У мальчика одна нога была короче другой и он ходил в чёрных ортопедических ботинках на разных по толщине подошвах.  Анна Ивановна нежно поздоровалась с Серёжей и запретила снимать обувь перед входом в гостиную. Мы пили чай, болтали о всякой студенческой чепухе, много смеялись...Серёжка увидев старый патефон так и обмер, он вообще был неравнодушен ко всяким старинным штучкам, нашёл толстые пластинки в иностранных конвертах, каким-то волшебством уговорил патефон заработать и сдвинув стулья мы устроили танцевальный вечер. Страстное танго требовало соответствующих туалетов, в ход пошли покрывальца с бахромой, Серёжка нарисовал себе фломастером тараканьи усы и слабея от смеха мы изображали аргентинские страсти. Угомонились только около полуночи, когда за детьми заехал встревоженный отец.
Я разбирала неожиданный кавардак, Анна Ивановна смотрела на меня загадочно, как всегда бывало перед новой историей.

- Брось, завтра приберём! Садись. Есть у меня история для тебя, - женщина поплотней закуталась в старую шаль с истрёпанными кистями и подложив продолговатую подушечку под спину, начала свой рассказ.

- После гражданской мы с мужем долго служили на Кавказе. Наша военная часть жила своей, обособленной жизнью, местные абреки привозили продукты, сверкали из-под надвинутых на лоб шапок огненными очами на наш цветник офицерских жён. А ведь и правда - было на кого посмотреть! В город мы попадали крайне редко, иногда нас вывозили с детьми к морю, вот и все радости...Вот наши дамы и горазды были на выдумки: причёски из парижских журналов, содранные оттуда же фасоны платьев, чулочки...Беленькие, под китайскими зонтами из шёлка по улице ходили...
...Я пошла подогреть чайник, пока Анна Ивановна мечтательно смотрела в окно, видя там влажные, бархатные южные ночи. Когда вернулась, увидела длинный мундштук и серебристую зажигалку, женщина сворачивала папиросу, аккуратно высыпав табак из кисета на нежную матовую бумагу...
- Мне уже всё можно, - улыбнулась она, - да и не часто я так...

...Однажды к нам приехала женщина с двумя рыжими мальчишками-близнецами, вдова погибшего друга командира. Сима...Серафимочка. Тоненькая, маленькая, в веснушках вся. А на ногах такие же ботинки, как у братика твоей подруги. Только у неё полиомелит был в детстве...

- В каждой части есть свой Дон Хуан, кобельеро местный. Вот и у нас такой имелся в наличии. Я красивей мужика никогда не встречала, вроде и ничего особенного - ну глаза, ну губы...Только всё вместе... Глянет, улыбнётся и всё, жаркая ночка ему обеспечена! Павел был женат, его Людмила школой нашей руководила. Хорошая, порядочная женщина. Не было, наверное, у нас дамы не побывавшей в объятиях Павлуши, я - случай особый, мужа любила всегда, да и дружил он с Павлом, так что я оказалась поверенной всех амурных дел казановы.

В мае мы бал организовать задумали, программу составили: тут и фуршет, и танцы, и игры разные. Симочка больше всех старалась. Блестя зелёными весёлыми глазками, сочиняла озорные частушки про каждого, в горах каких-то веток цветущих наломала с солдатами, зал украсила - не хуже, чем в благородном собрании, драпировочки, цветы кругом, всё со вкусом, талантливо...А уж дамы наши расстарались! Зингеры ночи напролёт из окон стучали! Таких платьев навыдумывали! Весёлые все, танцы разучивают, изголодались по развлечениям. Только Симочка погрустнела, в назначенный день смотрю - а она после концерта домой тихонечко пробирается! Я её стыдить начала:
- Что же ты подруга от коллектива убегаешь, - а она грустно так улыбнулась
- Анечка, ну какой мне бал! Веселитесь там! И за меня.
Но чувствую, не в ногах причина,  промолчала тогда...

- Бал должен был открывать Паша с красивой библиотекаршей, обыскались его - нет нигде! Ну, семеро одного не ждут, праздник начали, а наш красавец в зале так и не появился...
Утром - тревога. Пропали люди. Сима с детьми и Павел. Имена их вместе и связать в голову не приходило. Уже к абрекам хотели разбираться ехать! Только вдруг Людмила прошла к командиру части и через пять минут он дал отбой поискам.

Павел и Серафима полюбили друг друга с первого взгляда, как редко в жизни бывает - душа родную душу нашла. Он просил развода у жены, не выдавая свою любимую: мол, зачем тебе такой кобель нужен, а я не изменюсь никогда, но получил отказ. Решил увезти Симу с детьми, хоть на край света, но вместе!

Их нашли...Павла судили, но за геройство в Гражданскую, просто разжаловали в звании, а карьера у него была бы блестящая! Я разговаривала с ним. Был счастлив и спокоен, МУЖЧИНА! В Отечественную воевал, лётчики на вес золота были. Выжил, четверо детей у них до войны родилось, ради них и выжил.

...Анна Ивановна улыбнулась и медленно вставая с дивана сказала:
- А знаешь, он после встречи с Симочкой ни одной чужой подушки не примял! Просто каждому Дон Хуану тоже нужна любовь. И не важно, как он её искал - ведь нашёл же!
Милая моя подруга неожиданно молодо потянулась, озорно посмотрела на меня и сказала:
- Ты тоже ищи! И никого не слушай. Человеку нужна любовь и нежность, а всё остальное...Чепуха всё остальное!

Белая сирень

Мама Ричарда была поклонница рыцарских романов. Когда-то её, сельскую чернобровую и кареглазую красавицу, нашёл в маленькой пыльной Жмеринке большой начальник по торговой линии. После весёлой свадьбы с огромными бутылями буряковки, заткнутыми початками кукурузы, тазиков с куриным студнем, пахучих караваев,затейливо украшенных мастеровитой Гапкой и кучи всяких греческих блюд от родни деда, Мария с мужем под песни и танцы, были  посажены в идущий на север поезд. Через девять месяцев родился первый сын, калька с мужа - рыжий, полный мальчуган, деловитый и серьёзный, а ровно через восемнадцать лет Мария опять почувствовала, как внутри неё кто-то гладит чрево изнутри маленькими пальчиками. Она была очень высокая и статная, начало беременности пропустила, думала,что по женской линии уже состарилась, а тут - такое счастье! Счастье не билось нетерпеливо ножками, не бодало маму крутым лобиком, а только нежно поглаживало изнутри, и душа Марии расцветала белой сиренью, которую она любила до обморока и майскими вечерами ныряла в разогретый жарким солнцем куст, и не могла надышаться...
Сын родился в начале июня, под запах сирени, мамина копия, в прадеда грека. Имя Мария выбрала давно и своей настойчивостью в этом вопросе доводила мужа до белого каления. Ричард! Подумать только! Имён-то сколько вокруг - простых и хороших, так нет, выбрала...
Когда Рику исполнилось десять, отец скоропостижно умер от инфаркта, прямо в кабинете. Никогда не работающая Мария, с сыном оказалась в перестроечном хаосе, без денег и работы. Друзья после похорон исчезли совсем, только бывший начальник милиции устроил вдову уборщицей в горотдел, выбирать не приходилось! Ричард рос высоким и красивым, девушки вились вокруг мотыльками, но ему было не до романов, мама стала болеть. Она угасала день ото дня. Через месяц перестала вставать с кровати, но жила, в страшных мучениях закусывая ночами подушку, чтобы дать сыну немного поспать. Рик не мог работать, он неотлучно находился при маме, убегая на пару часов в день разгружать вагоны, возвращался домой с яблочком, иногда большой оранжевой хурмой, если повезёт. Мама ела фрукты, плакала беззвучно, протягивая слабые руки касалась сына, Ричард поправлял подушки, принимался массировать отёкшие ноги, и шутил, постоянно шутил...Он не представлял своей жизни без мамы. На всех юношеских фотографиях Рик сидел, стоял, купался в реке - только с мамой! Ему были безразличны подтрунивания: "маменькин сынок", он всегда отвечал: " Да! И горжусь этим."
...Умерла мама без него. Он чувствовал, что это должно случиться скоро,но надеялся на что-то, представлял ночами, как просыпается, а на кухне в голубом фартуке с ромашками мама жарит к завтраку блины и он почти слышал этот запах!
Рано утром Ричард помог другу перевезти мебель и на заработанные деньги купил три ветки белой сирени. Он бежал домой, в облаке сирени, задыхаясь, прогоняя от себя дурное предчувствие, забивая его ароматом влажных от ночного дождя веток.
Мама умерла...Ричард увидел это сразу, мир вокруг потерял цвет и звук, только пронзительный запах сирени...Он разложил ветки вокруг её изголовья и до вечера просидел уткнувшись в холодную ладонь.
...Три года прошло с тех пор. Мы иногда встречались с Риком, болтали о том, о сём. Мамин портрет стоял на его письменном столе, в шкафу висели мамины платья и он иногда, думая что я не вижу, открывал дверцу и вдыхал запах маминых духов и его вишнёвые греческие глаза темнели до черноты.  Три засохшие ветки сирени стоят у него до сих пор. Он как-то сказал мне: " Я не могу жить без неё, это не проходит, у меня нет никого дороже!".
А вчера я встретила счастливую племянницу Ричарда - она родила маленькую девочку и конечно, в мае! И  я почему-то не сомневаюсь в выбранном для малышки имени - Мария! Девушка сказала, что дядя счастлив и даже отнёс мамины платья в церковь. Нужно место для малышкиных вещей. Жизнь продолжается, и я готова поспорить, что это не просто - банальная фраза!