...До конца января Саша осталась в госпитале. Слух почти восстановился, но спать ночами она перестала. Один и тот же сон измучил её: будто падает она в полную снега воронку, а та начинает расширяться, втягивать в себя всё вокруг, распахивается бездонное чрево земли и вот уже немцы, сани с лошадью, Полина, путеец, дома с людьми - исчезают бесследно, сама Шура держится одной рукой за мёрзлую землю из последних сил, Тонечку другой крепко к себе прижимает, но срывается вместе со всеми - кружит, бьёт её, забирает земля! И просыпается женщина с криком, отдышаться не может!
...Стала Шура ночами дежурить, раненых много, всегда помощь нужна. Раньше крови боялась, а теперь такие раны видит! Терпеливая и нежная, подружилась со всеми. Каждому, как сестра родная была, думалось: может и муж её где-нибудь раненый лежит? Молила Бога только об одном - чтобы жив Максим остался!
Тем вечером душа была у Саши не на месте. Она несколько раз подходила к спящей Тоне, трогала губами лоб, поправляла сбившееся одеяло, но успокоиться никак не могла. Зайдя в палату к тяжело раненым, вдруг услышала за ширмой, где лежал танкист без ног и одной руки, хрип. Шура подбежала к нему и увидела, как мужчина соорудив из разорванной простыни петлю, пытается удавиться на железной кровати. Она подхватила его, выпутала, и прижав к себе обмякшее тело, стала успокаивать, уговаривать, убеждать!
- Зачем ты так?! Глупенький, тебя ведь ждут, любого, тебе счастье такое выпало, ты выжил! Мой муж без вести пропал, но я любого Максимушку приму, на руках носить буду, жив бы только оказался! А у тебя рука осталась! Будешь учиться жить заново, но ведь - жить! Нельзя так, не по-божески...Родненький, нельзя!
Мужчина беззвучно плакал, Саша гладила его по мокрым щекам, баюкала, как маленького, пришёл доктор, всё понял без слов, принёс успокаивающее, знаком приказал женщине оставить их вдвоём и Шура вышла в тусклый коридор, сползла спиной по выкрашенной зелёным маслом стене, и уткнувшись в колени горько разрыдалась. Она вспомнила, как сама чуть не лишила жизни себя и если бы не случайный прохожий...
Саша тогда возвращалась очень поздно с работы, чёрт дёрнул пойти через рынок напрямую - эти двое догнали её, повалили под прилавок, издевались, терзали почти детское тело...Очнулась под утро, жить не хотела! Cтащила свой платок, привязала к какому-то столбу, дальше - темнота...
Каждый день уходила Саша в старый парк, под вековые дубы, и забывалась боль, и оттаивало сжатое в ледышку сердце, пока летний дождь окончательно не смыл страшные воспоминания о майской ночи. Ей было только восемнадцать. Время влюбляться, на свидания бегать! Но девушка шила себе тёмные, мешковатые старушечьи платья, испуганно шарахалась от весёлых заводских парней, сидела с рукоделием или книгой у окна. Три года Максим ходил за ней, сумел подружиться, а за три месяца до финской поженились они...Такое короткое счастье!
...Выплакавшись, Александра опять вернулась в палату, раненый спал, медсестра подле сидела на стуле и читала книгу.
- У него есть близкие?, - спросила её Саша.
- Не знаю, писем он не получал у нас никогда, может в личных вещах посмотреть?
- Так и сделаю, где мне ключ от кладовой взять?
- Расскажи доктору - зачем нужно, Пётр Сергеич тебе поможет.
Александра нашла доктора подле белого шкафчика с лекарствами, он спал сидя, в узком простенке. Шура взяла на крючке с ключами большой железный от кладовки и пошла искать вещи бойца.
...В грязном, промасленном вещмешке среди обычного армейского скарба, лежала пачка аккуратно перевязанных тонкой верёвочкой писем. Все от одного адресата. Последнее письмо было получено почти четыре месяца назад. Саша аккуратно записала имя и адрес в блокнот. Потом села за старый, c столешницей в чернильных пятнах, стол и начала писать письмо. Если бы волшебник вдруг спросил её о одном-единственном желании, девушка попросила бы его о том, чтобы эта неизвестная женщина приехала в госпиталь, или просто написала полную любви обнадёживающую весть...Такое вот было у неё желание. Простое и искреннее.
Удивительно, но не о себе попросила бы Саша, даже не о немедленном окончании войны, а именно о счастье незнакомой ей женщины и этого бойца! Потом Александра часто возвращалась мыслями к этой ночи, вспоминала опаленный огнём мешок, пачку писем и каждый раз убеждалась в том, что была права тогда и сейчас поступила бы точно так же.
...Стала Шура ночами дежурить, раненых много, всегда помощь нужна. Раньше крови боялась, а теперь такие раны видит! Терпеливая и нежная, подружилась со всеми. Каждому, как сестра родная была, думалось: может и муж её где-нибудь раненый лежит? Молила Бога только об одном - чтобы жив Максим остался!
Тем вечером душа была у Саши не на месте. Она несколько раз подходила к спящей Тоне, трогала губами лоб, поправляла сбившееся одеяло, но успокоиться никак не могла. Зайдя в палату к тяжело раненым, вдруг услышала за ширмой, где лежал танкист без ног и одной руки, хрип. Шура подбежала к нему и увидела, как мужчина соорудив из разорванной простыни петлю, пытается удавиться на железной кровати. Она подхватила его, выпутала, и прижав к себе обмякшее тело, стала успокаивать, уговаривать, убеждать!
- Зачем ты так?! Глупенький, тебя ведь ждут, любого, тебе счастье такое выпало, ты выжил! Мой муж без вести пропал, но я любого Максимушку приму, на руках носить буду, жив бы только оказался! А у тебя рука осталась! Будешь учиться жить заново, но ведь - жить! Нельзя так, не по-божески...Родненький, нельзя!
Мужчина беззвучно плакал, Саша гладила его по мокрым щекам, баюкала, как маленького, пришёл доктор, всё понял без слов, принёс успокаивающее, знаком приказал женщине оставить их вдвоём и Шура вышла в тусклый коридор, сползла спиной по выкрашенной зелёным маслом стене, и уткнувшись в колени горько разрыдалась. Она вспомнила, как сама чуть не лишила жизни себя и если бы не случайный прохожий...
Саша тогда возвращалась очень поздно с работы, чёрт дёрнул пойти через рынок напрямую - эти двое догнали её, повалили под прилавок, издевались, терзали почти детское тело...Очнулась под утро, жить не хотела! Cтащила свой платок, привязала к какому-то столбу, дальше - темнота...
Каждый день уходила Саша в старый парк, под вековые дубы, и забывалась боль, и оттаивало сжатое в ледышку сердце, пока летний дождь окончательно не смыл страшные воспоминания о майской ночи. Ей было только восемнадцать. Время влюбляться, на свидания бегать! Но девушка шила себе тёмные, мешковатые старушечьи платья, испуганно шарахалась от весёлых заводских парней, сидела с рукоделием или книгой у окна. Три года Максим ходил за ней, сумел подружиться, а за три месяца до финской поженились они...Такое короткое счастье!
...Выплакавшись, Александра опять вернулась в палату, раненый спал, медсестра подле сидела на стуле и читала книгу.
- У него есть близкие?, - спросила её Саша.
- Не знаю, писем он не получал у нас никогда, может в личных вещах посмотреть?
- Так и сделаю, где мне ключ от кладовой взять?
- Расскажи доктору - зачем нужно, Пётр Сергеич тебе поможет.
Александра нашла доктора подле белого шкафчика с лекарствами, он спал сидя, в узком простенке. Шура взяла на крючке с ключами большой железный от кладовки и пошла искать вещи бойца.
...В грязном, промасленном вещмешке среди обычного армейского скарба, лежала пачка аккуратно перевязанных тонкой верёвочкой писем. Все от одного адресата. Последнее письмо было получено почти четыре месяца назад. Саша аккуратно записала имя и адрес в блокнот. Потом села за старый, c столешницей в чернильных пятнах, стол и начала писать письмо. Если бы волшебник вдруг спросил её о одном-единственном желании, девушка попросила бы его о том, чтобы эта неизвестная женщина приехала в госпиталь, или просто написала полную любви обнадёживающую весть...Такое вот было у неё желание. Простое и искреннее.
Удивительно, но не о себе попросила бы Саша, даже не о немедленном окончании войны, а именно о счастье незнакомой ей женщины и этого бойца! Потом Александра часто возвращалась мыслями к этой ночи, вспоминала опаленный огнём мешок, пачку писем и каждый раз убеждалась в том, что была права тогда и сейчас поступила бы точно так же.
Комментариев нет:
Отправить комментарий